Скука. Путаешься в ходе собственных мыслей просто из-за того, что тебе неимоверно скучно. Вот так целый день лежишь на подоконнике и смотришь в окно. Изредка прилетающие птички даже не вызывают желания охотится. Просто провожаешь их завистливым взглядом своих светлых глаз, после чего сползаешь с насиженного места и идешь в свой привычный патруль дома. Здесь тоже ничего не происходит - впрочем, как и всегда. Хотя, неделю назад была уверенность, что кто-то поселился в трубе. Нечто тут же стало зваться Тварью из Дымохода и каждый день навещалось. А потом, как обычно и бывает, всю мистику уничтожили, решив прочистить камин. О, грустнее меня тогда свет не видывал никого боле. Ведь вновь появился подоконник и патруль. Принятие пищи и глажка были тоже строго по расписанию - я ведь гордый зверь из хорошей породы.
    Заглядываю на кухню с широко открытой пастью - выходящий зёв сдержать просто невозможно. Прохожу между ног старой хозяйки, которая опять что-то делала с продуктами. Эта странная человеческая привычка - сначала помучить пищу, прежде чем применить ее по назначению. Есть ради вкуса... Боже, это ужасно. Хотя, надо признать, мне достались странные экземпляры, которые ели в основном лишь молочную дрянь.
    Получив свою порцию сырого мяса, я продолжаю обход, сыто облизываясь. Мой путь лежит через садик, прямиком к низенькому забору около кустов диких роз. Отвратительные цветы, надо вам признать. Ничего, кроме колючек, никто от них не получает. Вырубить их.
    Осторожно лавируя, стараюсь привстать на задних лапах - так я становлюсь больше похожим на хозяев. Могу размахивать своими передними лапами, представляя, как руковожу процессом уничтожения этой гадости в нашем саду. Но подувший ветерок все изменил, заставив завалиться на бок и вновь принять горизонтальное положение. Лапки тут же начали приятно ныть, распределяя вес тела на все четыре конечности. Тихо мурлыкнув, вновь отворачиваюсь от дома и ложусь на заборчик, вглядываясь вдаль. Тяжелые кроны деревьев отсюда кажутся ничтожно маленькими. Помню, мы с Бонцуа не раз обсуждали, что же там есть. Северный ветер иногда приносил запахи других котов, но они были совершенно слабыми и какими-то странными. И еще манили. Мой старый друг, правда, всегда говорил, что для него лес это просто лес. И ничего загадочного до дрожи в хвосте он не испытывает. Может быть это из-за операции он потерял желание путешествовать и познавать. Но Бонцуа всегда был жирным увальнем, не способным сделать самостоятельно и двадцати шагов.
    Старая хозяйка подхватывает меня на руки и ласково прижимает к груди, почесывая за ушком. Ее взгляд тоже устремлен куда-то вдаль. Тихо мяукнув, чтобы привлечь к себе внимание, я вновь получаю ласку от ее рук. Видимо она закончила портить продукты и вышла немного отдохнуть. Вскоре к нам присоединяется старый хозяин, который обнимает свою подругу за плечи и прижимается к ее щеке своим носом. Странный жест заботы у людей. Я улыбаюсь и тоже мельком смотрю на север, который все так же молчалив. А потом все разворачиваются и идут внутрь дома, чтобы поесть. Я не возражаю, зная, что мне обязательно достанется какая-нибудь долька со стола.